Катарина, мужу - персональный респект
Вот, нашла и подписываюсь под каждым словом, хотя я ничего не знаю о рериховском движении, кроме того, что церковь его предала анафеме:
"...С молчаливого согласия Власти Церковь потихоньку стала прибирать к рукам права исключительного духовного и идеологического арбитра в сфере национальной культуры. Права, которые она утеряла после 1917 года. Буквально на глазах происходила удивительная метаморфоза: задавленный в советское время «оплот религиозных пережитков» стал превращаться в мощный идеологический центр, который, по сути, продолжил дело канувшего в небытие идеологического отдела коммунистической партии. Разумеется, Православная Церковь имела и имеет своё, отличное от коммунистического, представление о надлежащем «порядке вещей». Но методы проведения в жизнь этого порядка оказались очень похожими. Таким образом, у тоталитарной коммунистической традиции советского режима появилась достойная преемница – тоталитарная религиозная традиция Русской Православной Церкви (РПЦ).

Почему это произошло? Причин несколько. Во-первых, всякая Церковь, будучи религиозно-идеологическим институтом, по своей сути в большей либо меньшей степени является тоталитарной. Чем организованнее и жёстче структура Церкви – тем сильнее её тоталитарное начало. Эта зависимость справедлива в том числе и для Православной Церкви, обособление которой от Византии (XVI в.) и усиление централизации (XVII в.) способствовало укреплению тоталитарных тенденций. Не случайно именно в этот период патриарх Никон пытается возвысить власть церковную над властью светской. Во-вторых, исполнение роли религиозно-идеологического арбитра помогает РПЦ отстаивать свои конфессиональные интересы. Но это только один аспект проблемы.
Другой аспект в своё время освещала, приняв эстафету у Е. П. Блаватской, Е. И. Рерих. «Задумывались ли Вы, - спрашивала она, - почему церковники так обрушиваются на многие религиозно-философские общества? Именно, чтобы не обнаружилась истина, что все символы нашей христианской церкви являются точной копией символов, идущих в глубь веков так называемого язычества. Наиболее просвещённые из западных отцов церкви прекрасно знают это. Но шила в мешке не утаишь, и истина начинает громко заявлять о себе» [1, c.406].
Иногда говорят: а в чём, собственно, здесь затруднение и почему Церковь не хочет признать эту истину? Всё очень просто. Тождество сакральной символики означает, во-первых, что христианство не является единственным и исключительным, но одним из Духовных Учений, дававшихся человечеству в процессе его истории. Во-вторых, что истоки Учения Христа уходят в глубокую древность, к так называемой языческой мудрости, к которой в среде клириков принято относиться презрительно («мрачное богоборческое язычество»). Хотя далеко не секрет, что ростки христианства возникли и развивались на языческой почве и впитали в себя её элементы. Но если Христос является одним из Духовных Учителей, что никак не умаляет и не может умалить подлинную духовную высоту этой сверхчеловеческой Индивидуальности, то и христианская Церковь становится не исключительным «наместником Бога на Земле», а всего лишь, в лучшем случае, одной из организаций, призванных способствовать духовной эволюции человечества. С этим она, т. е. Церковь, согласиться не хочет.
Теперь нам будут более понятны подлинные причины атаки Православной Церкви на новую духовную культуру и, в частности, Живую Этику.
Причина первая. Даже беглый исторический, философский и этический анализ показывает, что церковное христианство в теории и на практике сильно отличается от Учения Христа. Если прямо и открыто назвать вещи своими именами – а время к тому пришло, – церковное христианство - это философски изуродованный, социально вульгаризированный и духовно искалеченный вариант подлинного Учения Христа. Церкви очень не нравится, когда кто-то поднимает эту проблему. Церковь не понимает или не хочет понять данную истину. В основе чего лежит фанатичная убеждённость в том, что только «наша вера праведная». А это, в свою очередь, проистекает от значительной невежественности относительно идей Христа, подлинной истории Духовных Учений и религий.
Причина вторая - тоталитарная природа Православной Церкви, а также желание сохранить монополию на истину и выступать единственным проводником духовных идей. Как в советские времена идеологами коммунизма насаждалось «единственно истинное» философское учение – марксизм-ленинизм и поддерживалась однопартийная система, так идеологами Церкви в качестве «единственно истинного» духовного учения провозглашается церковное Православие. Будь их воля, они, может быть, и Церковь в России оставили бы одну – ортодоксальную Православную, а остальным создали бы дискриминированные условия, если не разогнали бы совсем. На это, в частности, указывали попытки провести неравноправный для различных конфессий и религиозных течений закон о свободе совести.
Третья причина кроется в достаточно высокой реакционности и нетерпимости РПЦ к иным точкам зрения на проблемы духовной эволюции человека. Этому сопутствует стремление к устранению конкурентов – в данном случае мощных, философски разработанных, тяготеющих к науке новых Духовных Учений. Ниже на примерах мы покажем, как это делается.
Очевидно, что приведённые причины негативного отношения РПЦ к Живой Этике далеко не возвышают её авторитет в глазах общества. Но здесь не только вина, но и беда Православной Церкви. Подобно другим основным направлениям ортодоксального христианства, Православие до сих пор не смогло возродить в себе подлинные этические идеалы и концептуально реформировать свою богословскую догматику. Поэтому, несмотря на внешнее, материальное возрождение Церкви, её духовный кризис продолжается.
Об этом свидетельствует не только облик и действия Православной Церкви, на что мы ещё обратим внимание, но и отношение общества к патриархально-религиозной традиции. Например, как это давно подметили социологи, наблюдается устойчивый интерес населения, а особенно молодёжи, к неорелигиозным движениям и этико-философским системам. Причины этого явления специалистам хорошо понятны. Так, старший научный сотрудник Института философии НАН Украины Л. А. Филиппович считает это, во-первых, «закономерным и естественным результатом духовных поисков человека в условиях краха прежних мировоззренческих, политических и этических ценностей…»; во-вторых, реакцией «на тот кризис, в котором находятся традиционные религии, не учитывающие необходимости удовлетворения духовных запросов общества, поскольку многих современных людей уже не всегда устраивают религии, основанные на обрядоверии» [2]. Всё это в полной мере, может быть, даже более, чем к другим религиозным течениям, относится и к Православию, которое в своём настоящем виде не соответствует духу времени и задачам очередного этапа духовной эволюции человечества.
Отмеченное обстоятельство понимали многие российские мыслители. Например, Д. Л. Андреев, описавший проблему ёмко и точно. «Год за годом церковь всё более отстаёт от требований и запросов быстро меняющихся эпох, - читаем в его «Розе Мира», - причём это отставание даже возводится в некий принцип: церковная иерархия смотрит на себя как на хранительницу незыблемых и исчерпывающих истин, независимых от смены времён и человеческих психологий. Но так как этот взгляд не подкрепляется ни безупречностью жизни самих пастырей, ни интенсивностью их духовного делания, ни мудрыми их ответствованиями на порождённые новыми эпохами вопросы социальные, политические или философские, то авторитет и значение церкви стремительно падают» [3, c.185].
Однако проблема в действительности намного глубже. Она не исчерпывается недостатками Церкви. На современном историческом этапе продолжают проявляться негативные стороны религиозного мировоззрения как такового: фанатичность верований, сопряжённая с нетерпимостью, возвышение слепой веры и унижение объективного знания, догматизм и архаичность церковного мышления и другие.
Из-за различной, противоречащей друг другу догматики, установленной не святыми, но преисполненными греха смертными, считала основательница теософии новой волны Е. П. Блаватская, «сложные, противоречивые, чрезвычайно разнообразные верования разделяют человечество на враждебные друг другу нации и расы» [4]. Не только в истории, но и в современности религиозные конфликты - одна из важнейших причин политической и социальной напряжённости. Не удивительно. К примеру, сикхи – последователи одной из ветвей индуизма считают священным религиозным долгом «отправлять своих духовных противников прямо в ад». Во имя этой «возвышенной» цели в 1984 году была убита премьер-министр Индии Индира Ганди. Ответом индусов явилась расправа над пятью тысячами сикхов в течение трёх дней. Многих из них не просто убивали, а сжигали заживо. Мальчиков кастрировали [5].
Подобных примеров религиозного безумия немало во всеобщей церковной истории. И не надо заблуждаться, что это характерно только для развивающихся стран третьего мира. Передовые в экономическом и политическом смысле державы тоже не отстают.
Махатмы не раз утверждали, что религия, понимаемая как тип мировоззрения, имеет право на существование до тех пор, пока она является ведущим началом, но лишается его, становясь началом, задерживающим эволюцию. Так должны рассматриваться теоретические и практические проявления церковной идеологии: инквизиция, индульгенции, схоластика, аскетизм, догматизм, сектантство, религиозные войны, иезуитство, монастыри – как антитеза жизни. «Всё это мёртвые формы, утратившие право на жизнь. Сказано: «Не молитесь всяко, но в духе», - и даже этот завет в корне нарушен. Так явления Света, перерождаясь и изживая себя, становятся своей собственной противоположностью и отрицанием своих первооснов» [6].
Таким образом, справедливо рассматривать не только углубляющийся духовный кризис ортодоксальных религиозных институтов, но и кризис религиозного мировоззрения, которое более не в силах выполнять прогрессивную эволюционную миссию. Именно поэтому идеология современного Православия неспособна к тому, чтобы выступить в России в качестве единой духовной идеологии, а также выдвинуть, обосновать и утвердить синтетическую национальную идею.
Объективно говоря, эта идея уже давно существует, и о ней много писалось. Но массовым сознанием она может быть понята и принята только тогда, когда произойдёт его значительная культурная трансформация и наберёт силу новое социо-культурное движение – носитель передового энергетического мировоззрения.
Пока же вернёмся к Православию. Нашему осмыслению его современного облика опять поможет обращение к истории. Дело в том, что как учение и как религиозная практика Православие сформировалось ещё в Византии на давно минувших стадиях культурного развития. И как справедливо подметил Д. Л. Андреев, оно уже изначально имело определенную долю мировоззренческой отсталости. Пересаженное на российскую почву, где собственная рациональная культура находилась в самом зачатке, Православие надолго подавило как философию (отличную от умозрительного и спекулятивного богословия), так и науку. В силу отмеченного, оно «не могло и впоследствии освободиться от некоторого архаичного примитивизма, - писал русский философ, - от известной узости и тесноты культурного сознания и собственного мышления» [3, c.192].
В пользу данного утверждения говорит, например, одно весьма интересное, очень показательное обстоятельство. Мировоззрение почти каждого яркого русского религиозного философа (а о материалистах и эзотериках и говорить не приходится) так или иначе не вписывалось в рамки церковной ортодоксии. Церковь не могла возвыситься до понимания и принятия того, о чём писали В. С. Соловьёв, Г. В. Флоровский, Л. Н. Толстой, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, Д. Л. Андреев и другие.
Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой явились центральными фигурами двух течений религиозного реформаторства конца XIX века. Последнего за свободомыслие и правдоискание отлучили от Церкви. Чтоб другим неповадно было. Однако прозревать стали многие. Например, священник Г. В. Флоровский писал: «Общим было сознание лжи церковной и требование свободы и гласности» [7]. В. С. Соловьёв, возможно, самый глубокий русский религиозный философ, не считал себя приверженцем ортодоксального Православия. «Исповедуемая мною религия Св. Духа, - писал он В. В. Розанову, - шире и вместе с тем содержательнее всех отдельных религий…» [8]. Философ и богослов С. Н. Булгаков за учение о Софии – Премудрости Божией был обвинён в ереси. Не нравились церковным ортодоксам и религиозные размышления Н. А. Бердяева. Протоиерей С. Четвериков сокрушался: «Суждение его о Церкви становятся пристрастными и несправедливыми» [9]. «Несправедливость» же суждений философа заключалась в том, что он осмысливал Православную Церковь и её роль в обществе, опираясь на историческую реальность, а не на субъективные представления церковников о самих себе.
И вот, на исходе ХХ века список неугодных Церкви мыслителей и учений пополнился. Е. П. Блаватская, семья Рерихов и их Духовные Учителя были отлучены от Русской Православной Церкви. Решение странное, даже нелепое. По многим причинам. Церковь допустила непоправимую ошибку, значение которой для Православия она, возможно, поймёт позже. Безусловно, она имела право не разделять философских убеждений авторов Живой Этики. Но не должна была допускать открытых, неэтичны нападок на духовную культуру, представленную возвышенными идеями величайших Учителей человечества. Церковь сделала свой выбор и явила своё лицо, которое ужаснуло просвещённую интеллигенцию, – это первый Знак. Пройдёт время, и многие в России пересмотрят своё отношение к Церкви, которая до сих пор не преодолела в себе тяжёлое наследие прошлого, вызывающее приступы старой болезни – желание единолично вершить судьбы народов, указывая им в какого Бога и как нужно верить. Это будет вторым Знаком…
Нападая на Культуру и её лучших носителей, РПЦ показала свою реакционную, антикультурную природу – она не признаёт великие достижения творческого духа человечества. Она опустилась до того, что позволяет себе прилюдно сжигать труды гениев. Так, например, в мае 1995 года в Москве, на Ордынке, возле одного из храмов церковники устроили костёр из книг Л. Толстого, В. Соловьёва, П. Флоренского, С. Булгакова, Н. Рериха и других неугодных мыслителей. Стоит ли удивляться, что интеллигенция уходит из Церкви? Кто после всего явленного мракобесия поверит, что Церковь – «невеста Христова, не имеющая в себе никакой скверны и порока», что она преодолела былую лживость, корыстолюбие, ограниченность, антикультурность и антиэволюционность? У многих складывается мнение, что забота Церкви о нравственности, – порой, пустые слова, которыми прикрывается безнравственность её служителей..."
Взято отсюда:
http://www.lomonosov.org/fourfriend-esses150158.html