Да, вообще-то странно так, что Надежде Румянцевой было 78 лет. Кажется, что была всегда молодая. Такая вся пропитанная солнцем, а лучики пробивались наружу. Всегда с улыбкой.
Есть разные категории артистов.
Недавно была передача об Элине Быстрицкой. Красивая женщина. Мне кажется, что два основных определения, которые я м могла бы дать пржде всего в описании ее - это красота и достоинство. Она другая. Вот мы не представляем никого кроме нее в роли Аксиньи, а она сказала, что рассматривались другие уже известные артистки на эту роль. И прежде всего Нонна Модюкова. Показали несколько кадров и мне подумалось, что если бы она сыграла эту роль, то, возможно, мы никого кроме нее не могли бы представить в роли этой казачки. Она тоже была бы в ней органичная. Когда говорили о Мордюковой в отношении к этой роли, то представляли ее тоже красивой. Нет, я ее не считаю и никогда не считала красавицей. Даже в молодости. Это, конечно, мое субъективное мнение. Это не мой тип красоты внешней. Но это по-настоящему красивый человек благодаря прежде всего своему темпераменту, мудрости и огромной доброте. Вот к такой категории прежде всего людей относится и Надежда Румянцева. Они просто влюбляют в себя абсолютно всех, мне кажется.
Еще вспомнила об одной Великой Артистке - Наталье Гундаревой.
Как-то она сказала, что никогда не умела работать на даче, на земле, но однажды ей пришлось сыграть в фильме роль деревенской женщины. Кажется, этот фильм назывался что-то типа "Осенний отпуск", я его видела. Роль у нее не была главная, но и не эпизодическая, она запомнилась там. Так вот ее спросили, как же она смогла сыграть вот такую, работающую всю жизнь на земле простую деревенскую женщины, с соответственным говором и манерами. Она сказала "ну как-как! Притворялась!". Да, конечно, это участь всех артистов - притворяться, вживаться в образ. И от того, насколько хорошо они это делают, зависит их успех, этим определяется их мастерство.
Однако, что касается Надежды Румянцевой, Нонны Мордюковой, Натальи Гундаревой, кажется, что все роли они буквально пропускали через себя, не играли, а жили в них.