Рассказы (свои и не только)

[nvn]

Она любила иногда забраться высоко-высоко, сесть, ежась от колючего ветра, и смотреть далеко вниз и вдаль, где расстилались зеленые цветущие долины, серебрилось и нежилось в бледной дымке ленивое томное Море, и сияли ледяным синеватым переливом островерхие заснеженные пики.
И ей было страшно всегда...
И страшно было не от того, что она забралась довольно высоко, и один неверный шаг - и пропасть поглотит ее в своих объятиях. И все кончится... Но кончится лишь для нее, так как эта молчаливая пропасть будет жить вечно, и эти величественные и грозные вершины и сливочные языки ледников будут бесконечно сверкать под лучами солнца, и эти изумрудные долины каждое лето будут переполняться жизнью.
А страшно ей было от того, что она остро чувствовала вибрации и дыхание Земли, та казалась ей слишком живой, очень старой, мудрой и непостижимой для ее понимания. И она, жалкое маленькое существо, пришла и разбудила ее от сна. И ей казалась, что Земля непременно ее накажет за то, что она заглянула глубоко-глубоко в самое сердце ее сердца и попыталась узнать все ее тайны. Ее пугало царственное величие и грандиозность Природы. Она знала, что если долго-долго вглядываться в бездну, то бездна начнет вглядываться в нее. Она прочла об этом когда-то в одной умной книжке. И ей опять становилось страшно.
И в такие моменты ей всегда хотелось стать птицей. Нет, не той милой и беззаботной пташкой, весело и глупо щебечущей по утрам. А медлительной и тяжелой, суровой и хищной птицей, с огромными крыльями, цепкими крючковатыми лапами и зорким глазом.
И она хотела бы бесконечно парить над мутной алчной бездной. И тогда бездна никогда не смогла бы заманить ее в свои липкие объятия. И птица эта летела бы легко и свободно. Вся ее жизнь была бы умиротворенной и безмятежной. Ее крылья поддерживали бы потоки свежего обжигающего воздуха, и зеленые долины весело подмигивали бы ей быстрыми серебристыми речками, и солнце согревало бы ее сердце...
Но она знала, что ничего нельзя изменить. Все есть так, как есть. Все нужно. Все справедливо.

[nvn]

Ничто, пожалуй, не способно так стремительно меняться в природе, как небо.
Удивительное и порой невероятное, высокое, чистое, огромное и непостижимое, прекрасное и грозное, печальное и мудрое, сильное и жестокое.
Оно манит и зовет, успокаивает или будоражит душу, вгоняет в меланхолию и в тоску или пробуждает мечты и желание жить.
Ничто не может быть таким разным и двойственным одновременно. Голубое и веселое, оно вдруг начинает слегка сердиться, потом злится не на шутку. Становится сначала серым, потом лиловым, и наконец чернеет. Выплывают тяжелые свинцовые тучи, напряженные и упругие, готовые обрушиться на землю потоками воды. Вдалеке слышатся раскаты грома, сверкают стремительные молнии. Небо всегда предупреждает о том, что оно сегодня не в духе. И все вокруг замирает в тревоге и волнении... Лишь ветер безудержен и непринужден. Это его время, и он знает об этом и старается взять свое.
А на другой его половине в то же время еще продолжается праздник. Еще может светить солнце, смешивая золото и лазурь. Облака, еще белые, томные и ленивые, медленно и вальяжно плывут вдаль, обманывая сознание своим притворным спокойствием. Удивительная картина!
Особенно небо красиво во время восхода солнца. Светло-голубое, почти белое, оно на востоке словно одевается в лепестки роз - становится нежным, трепетным, чуть розоватым или даже зеленоватым.
И на закате оно не менее прекрасно, но иногда пугает багровыми пожарами, кроваво-красными отблесками и желто-оранжевым костром. А когда огромное уставшее солнце садится в тучу, то вдруг понимаешь, насколько небо серьезно и своенравно.
Ночное и ясное, черное и глубокое, оно просто волшебно. Мириады звезд, голубых, красных и желтых, россыпь Млечного Пути - они напоминают о далеких и непостижимых мирах, заставляют запрокидывать голову вверх и мечтать...мечтать...
Но иногда небо грустит...Серое, задумчивое, оно может оставаться печальным месяцами, навевая тоску и вызывая депрессию. И все тогда ждут его пробуждения к жизни, его бесконечной синевы, белизны облаков и сверкающего теплого солнца.
Все любят его, не зря его выбрали для жизни радуга, облака, птицы, солнце и луна, звезды и...ангелы. И оно тоже любит нас, ведь оно над нами всегда...что бы оно ни чувствовало.

[nvn]

Мне кажется, что по-настоящему красивых людей в своей жизни я встречала всего несколько раз.
Для меня красота - это скореее то внутреннее сияние, которое идет у человека изнутри. Я, к сожалению, редко это могу ВИДЕТЬ.

Это было уже достаточно давно. Я встретила ее в метро. Она сидела на самом краешке сидения. Она была уже очень немолода, наверное, ей было за 70. Но ее удивительно прямая спина, царственная осанка, тонкий вкус в выборе одежды, очень скромной, но элегантной, поражали. И конечно же, ее глаза, удивительно молодые, сиявшие голубыми льдинками на морщинистом лице. Ее ни в коем случае нельзя было назвать ни бабкой, ни старухой, только Женщиной, в ней чувствовалась порода. Глаза ее излучали покой, живой ум, утонченность натуры и смирение. В них не было ни высокомерия, ни гордыни. Такие глаза невозможно забыть. Мне она показалась удивительно красивой.
И красота ее есть ДОСТОИНСТВО и МУДРОСТЬ.

Встреча с другой произошла как-то раз в дождливом июне. Это было на пристани в древнем Угличе, куда мы прибыли на теплоходе осматривать старину.
Она была очень старой, лицо ее сморщилось как печеное яблоко. Руки были большими, жилистыми, натруженными, пальцы - узловатыми. Она была небольшого роста, очень просто одетая. Она продавала цветы. Это были васильки, синие-синие, точно такие же, как ее необыкновенные глаза. Глаза очень яркие, веселые, молодые. Видно было, что эта женщина прожила нелегкую жизнь, ей приходилось много работать, да и возраст, опять же, и здоровье... Но лицо ее просто сияло, ее улыбка обезоруживала, согревала, очищала душу. Она была очень красивой. Таких глаз я не видела больше никогда. Я бы хотела, чтобы такие газа были у моей мамы.
И красота ее есть бесконечная ДОБРОТА.

Этим летом я увидела еще одни глаза, поразительно добрые, мягкие, излучающие такой живительный свет, хотя и строгие. Ему уже за 50. Он высокий и прямой, с седой бородой, уже не очень хорошо видит, когда читает, надевает очки.
Он разговаривает с людьми очень просто и немного грубовато, но для каждого, абсолютно для каждого у него есть улыбка и доброе слово. Нашлось оно и для меня. Он дал мне частичку Света своими ласковыми руками, и мое сердце, такое мятежное и гордое, стало смиренным и сокрушенным.
Услышав его завораживающий голос и то, что он говорил, я поняла, что совсем не одинока, и весь этот мир создан и для меня тоже.
Теперь я уверена, что тоже имею право впустить в себя всю музыку и сияние этого мира в свое сердце.
Этот человек для меня очень красив, и красота его есть ЛЮБОВЬ.

Красота этих людей в их душе, чистота и свет которой уже не может уместиться внутри нее, и рвется наружу, озаряя их лица тихим сиянием доброты, любви и мудрости.

[violetsunset]

nvn,чик, у вас не рассказ, а притча на мой взгляд.
PS: пора издавать книгу

[nvn]

Всегда такая разная...
Иногда она плавно, медленно и ровно течет, словно широкая величавая река с достоинством несет свои воды в огромный океан.
Иногда звенит и переливается, словно мартовская серебряная капель.
А бывает очень тихая, приглушенная, она обволакивает густым туманом, ложится бархатом, опутывает пушистыми нитями, дает тепло и негу, зовет в царство сна и умиротворяет.
Иногда уносит в далекие миры, заставляя грезить с открытыми глазами.
Бывает, что она врывается свежим потоком, тогда она похожа на длинные волосы, развевающиеся на ветру.
А как часто она проникает в потаенные уголки сердца, бередит давно затянувшиеся старые раны, заставляя пить красное вино и плакать.
Иногда она очень густая и вязкая, черная или темно-лиловая, заставляет тонуть в этой тягучей массе, и выбраться наружу тогда очень тяжело.
И слишком часто она совсем пустая, глупая и никчемная, грубая, бесцеремонная и назойливая.
Реже она бывает похожа на солнечный луч, который пробился сквозь тяжелые свинцовые тучи и добавил миру золота.
Или на холодный дождь, что бьет в лицо, проникает за шиворот и заставляет ежиться от холода и сырости.
Часто она слишком горячая, веселая и беспечная или наоборот, сухая, строгая и торжественная.
А та, что я слушала совсем недавно, очень многогранна. Она вьется затейливым узором, плющом по каменной стене. То закручивается спиралью, то заплетается в косы и завязывается узлами. То нарастает ступенями, то резко оступается и падает с обрыва. Она сине-зеленого цвета и пахнет весенней травой и листьями деревьев. Она прекрасна.

[Дриада]

можно вмешаться в Ваш монолог?

старая попытка изобразить что есть...
Жаркая повседневность
Утро. Сон. Будильник. Душ. Завтрак. Тепло. Маршрутка. Автобус. Жарко. Сквозняки. Шоссе. Деревня. Шоссе. Город. Шоссе. Город. Метро. Эскалатор. Бег. Жара. Бег, бег. Опять сквозняки. Сумасшедший город, ненормальные люди. Спешка. Опоздание. Бег. И жара. Доводящая до безумия жара. И работа, работа, работа. А вечером снова: жара. Спешка. Опоздание. Бег. Метро. Сквозняки. Электричка. И опять сквозняки. Духота. Жара. Маршрутка. Дом. Ужин. Душ. Сон. И так изо дня в день: вчера, сегодня и, несомненно, завтра. Повседневность. И жара…


.... и относительно новое - нереальное:
Поиграем?
Я знаю язык тела. Мы вместе говорим на нем. Нам незачем искать друг друга в толпе – мы и так вместе. Рядом. Или напротив друг друга. Дома. В транспорте. На работе. На вечеринке. На прогулке.
Обещание и ожидание в глазах. В прикосновениях. Томление вокруг. И снова ожидание. Ожидание взрыва. Нетерпение.
"Подожди. Ещё немного".
Не хочу ждать. Девочка моя, не сопротивляйся, мы обе знаем как играть в эту игру.
"Тогда пошли".

честно, мну был трезв когда писал....

[nvn]

Вот почаще бы ты так вмешивалась! А то сижу тут как дурак...одна...почти.