Ювенальная юстиция
Часто и много слышу и читаю про введение Ювенальной юстиции в России.
Много откликов за и против неё.
Но нет никакой объективной информации.
Давайте попробуем разобраться в том, как на законодательном уровне будут защищать наших детей или воевать с нашими семьями.
Ссылка на Википедию, там некоторая официальная информация и ссылки на разные порталы. Собственно именно ссылки интересны.
Ссылка на официальный сайт Ювенальной юстиции.
Добавлено через 12 часов 34 минуты
История из Франции:
История из Израиля:В начале 1990-х годов Наталья вышла замуж за француза, уехала в Париж и родила дочь. Однако жизнь не сложилась, так как супруг жестоко обращался с девочкой и употреблял наркотики. После развода, по решению суда по семейным делам, Маша осталась с мамой, и, если бы дело происходило в России, так продолжалось бы и по сей день. Но во Франции существует еще и ювенальный суд. Когда Маше было три года, ее, по просьбе бывшего мужа Натальи, насильно разлучили с мамой, отдали в приют, а затем в приемную семью. И вот уже девять лет Наталья не может вернуть дочь, несмотря на то, что ее дело получило широкую международную огласку и обсуждалось на самом высоком межгосударственном уровне. С просьбой помочь воссоединению семьи обращался к кардиналу Франции (а во время своего визита во Францию еще и к президенту Николя Саркози) и Святейший Патриарх Алексий II. Но проблема до сих пор не решена, потому что ювенальная юстиция – это государство в государстве. Она являет собой этакий «правовой Ватикан» и действует по собственному усмотрению.Вот что рассказала Наталья Захарова в своем интервью.
– Что собой представляет система ювенальной юстиции во Франции?
– В системе ювенальной юстиции работают судьи по делам несовершеннолетних, сотрудничающие с социальными службами. Их основная задача – защита интересов ребенка. В законе написано, что ребенок изымается из семьи только в том случае, если его жизни угрожает физическое, психическое и моральное насилие. Но что конкретно имеется в виду, не уточнено. Вероятно, подразумеваются побои, издевательства и т.п. Но парадокс заключается в том, что родители, действительно жестоко обращающиеся с ребенком, нередко остаются безнаказанными, а страдает тот, кто ребенка любит и заботится о нем. Когда моя дочь Маша возвращалась после свиданий с отцом, Патриком Уари, в кровоподтеках, совершенно потрясенная, в подавленном психическом состоянии, все мои попытки связаться с судьей по делам несовершеннолетних и сотрудниками социальных служб были тщетными. Никто из них не хотел реагировать. И даже когда адвокат принес судье фотографии Маши со следами побоев, а врач написал заявление прокурору, который, в свою очередь, отправил судье по детским делам указание разобраться в деле, даже тогда судья не начала расследование.
– Почему?
– Потому что не сочла это необходимым. И мой случай не был единичным. В ассоциации, созданные во Франции для защиты прав семьи, поступают обращения о вопиющих нарушениях закона судьями и безнаказанности преступников. Вспоминаю такой случай. В одну из ассоциаций обратилась за помощью женщина. Ее бывший супруг был начальником тюрьмы. Однажды их пятилетний сын после свидания с папой рассказал, что тот со своим приятелем (который, кстати, работал… психологом в той же тюрьме!) делал ему больно. Когда потрясенная мать обратилась к судье по детским делам и показала медицинское заключение об изнасиловании мальчика, судья приказала: «Немедленно заберите ребенка у матери и поместите его в приют, поскольку мать манипулирует ребенком и восстанавливает его против отца».
– И ребенка забрали?
– Да! Он сопротивлялся, плакал, но его насильно оторвали от матери и увезли.
– Но ведь это же противозаконно!
– Да. Во французском законе написано, что помещение ребенка в приют предпринимается как радикальная мера, во всяком случае хотя бы после встречи судьи с родителями и ребенком. Но и моя дочь насильно и обманным путем была помещена в приют, о котором мне не было известно ровным счетом ничего. Дочь пробыла там целую неделю, и только потом судья назначила заседание. Но и тогда мне не дали адрес приюта и официально запретили визиты, хотя Маша была больна, у нее была температура под 40. А ведь ей было всего три года, к тому же она не говорила по-французски! Моей дочери была нанесена тяжелейшая психологическая травма, но это не волновало ни судью, ни сотрудников социальных служб. Прежде чем применить подобные жесткие санкции к родителям, нужно предъявить хотя бы какие-то обвинения. Однако никаких обвинений мне тогда не предъявили, а в судебном решении было написано: «В связи с тем, что отец уличен в насилии над ребенком и обвиняет в этом мать, ребенка надо немедленно поместить вне зоны семейного конфликта». Понимаете? Отец «уличен», но при этом «обвиняет»…
– Почему же ювенальный суд, который, как нас уверяют, эффективно защищает интересы ребенка, вынес такое странное решение?
– Сначала я думала, что произошла ошибка. Но на самом деле никакой ошибки не было! Мне стало это понятно после создания нашей ассоциации, когда мы просмотрели дела других родителей. Представляете, рапорты на них и судебные постановления повторяли слово в слово то же самое решение, что было вынесено и в отношении меня! Стало ясно, что существует некий шаблон: берется готовый текст, втавляется фамилия, и дальше все идет по уже отработанной схеме. По закону, сотрудники социальных служб должны являться связующим звеном между ребенком, разлученным с родителями, и самими родителями, стараться сделать все, чтобы родственные связи сохранялись, ведь декларируется, что ювенальная юстиция направлена на воссоединение семьи. Но в реальности все наоборот. Мои письма, фотографии, игрушки и прочие подарки дочери сотрудниками этих служб Маше даже не передавались.
– Это как-то мотивировалось?
– Меня обвиняли в том, что я хочу сохранить с ней слишком тесную связь и «удушаю ее своей материнской любовью». В деле Маши есть запредельные по своей наглости и цинизму рапорты сотрудников социальных служб, которые не были с нами даже знакомы! Работая в нашей ассоциации и разбирая судебные решения, мы с удивлением обнаружили, что рапорты, составленные на пострадавшие семьи, опять-таки слово в слово повторяли друг друга! Менялись только фамилии и адреса. И мы еще раз убедились, что существует некая единая «рыба». Судьи выносят одни и те же решения, обвиняя родителей в «удушающей любви к своим детям»…
– Погодите… Неужели «удушающая любовь» является основанием для того, чтобы забрать ребенка из семьи?
– Да. Для многих французских судей по детским делам «удушающая, захватническая любовь» – самое опасное деяние, которое может нанести страшный физический и моральный вред ребенку. Например, судья Валентини, четвертая по счету в нашем деле, заявила в разговоре с моим адвокатом, что в девяти случаях из десяти она отнимает детей у родителей именно на этом основании.
– А в чем, по мнению суда, выражалась Ваша «удушающая любовь»?
– Судья (что опять-таки противозаконно) никогда не встречалась ни со мной, ни с Машей. Она заявила, что не видит в этом смысла, поскольку Маша и так была потрясена общением с разными незнакомыми людьми. В деле есть рапорт специалистов, которым она, судья, доверяет. И этого достаточно! Сначала меня поразил такой подход, а потом я поняла, что на самом деле судья и не хочет знать правду. Ведь если бы она знала правду, у нее не было бы оснований отнимать у меня дочь. А ей это необходимо.
– Зачем?
– Потому что эффективность ее работы оценивается количеством отнятых детей. Чем больше детей она «защищает» от родителей таким образом, тем быстрее продвигается по служебной лестнице. Получается, что судьи поставляют социальным службам детей, а те, в свою очередь, пишут нужные рапорты, которые, как указали в своем докладе министру юстиции крупнейшие французские юристы г-да Навес и Катала, всегда негативны и всегда настроены против родителей.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее про доклад г-д Навеса и Катала.
– В 2000 году французское правительство под давлением профессионалов, забивших тревогу, обратилось к генеральному инспектору по социальным делам Пьеру Навесу и генеральному инспектору юридического отдела Брюно Катала с просьбой представить доклад о положении дел в судах по делам несовершеннолетних и в социальных службах, о разлучении детей с родителями. Доклад получился обширный и совершенно шокирующий. В нем говорилось: «Колоссальное количество детей отнято у родителей и помещено в приюты и приемные семьи. Судьи и сотрудники социальных служб постоянно нарушают закон. Между законом и практикой его применения огромная разница. В одном и том же суде практика одного судьи отличается от практики другого. Нет качественного контроля системы защиты детей и семьи. Никакого уважения к семье, никакой заботы о ней ювенальная юстиция не проявляет. Прокуратура не может вести наблюдение за всеми делами, так как их слишком много. Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка. Сотрудники социальных служб часто отнимали детей по анонимным телефонным звонкам… что та или иная семья в опасности».
– Такая формулировка уже введена и в наше законодательство.
– Что ж, тогда нашим гражданам особенно интересно будет узнать, как это выглядит на практике во Франции. Типичный пример: родители пошли за хлебом в соседний магазин, оставив дочку во дворе. Откуда ни возьмись появляются сотрудники социальных служб и спрашивают девочку, почему она одна. Она отвечает: «Потому что я в моем дворе, я здесь играю. Мама с папой сейчас придут». Подоспевшие родители обвиняются в том, что плохо заботятся о своем ребенке, оставляя его одного. Был и еще более нелепый случай. Его свидетелем стала председатель другой ассоциации. В аптеку пришла мама с маленькой девочкой, у которой был синяк. Мама купила какое-то лекарство и направилась к выходу. А женщина, стоявшая в очереди, вдруг поинтересовалась у аптекарши адресом этой мамы.
– Разве в аптеке могут его знать?
– Мама расплачивалась кредитной картой, на которой есть эти данные, и они, естественно, высветились на компьютере аптеки.
– А зачем понадобился адрес?
– То же самое спросила и аптекарша. «Как зачем? – воскликнула женщина. – Вы разве не видели синяк у ребенка? Наверное, мать бьет его!» Аптекарша ответила, что она не имеет права давать чужие адреса, и тогда ее собеседница поспешно вышла из аптеки. Каково же было удивление председателя ассоциации, когда через несколько дней на одном совещании она увидела ту самую интересовавшуюся адресом покупательницу, которая оказалась сотрудницей социальной службы! Она выследила-таки мать и написала рапорт о том, что та плохо обращается со своей дочкой. Хотя мало ли где девочка могла получить этот синяк? Скажем, подралась в школе, полезла куда-нибудь и упала… Однако сотрудница социальной службы сразу решила, что мать опасна и ее надо изолировать от ребенка. При всем этом беспризорные дети, которые действительно нуждаются в заботе сотрудников социальных служб, их не интересуют.
– А что внушает ювенальная система детям?
– Ребенка убеждают, что не родители главные в семье, а главные – судья, прокурор, государство. Тем самым фактически подрывается авторитет родителей. Объяснить маленькому ребенку, что такое государство, невозможно, но зато он прекрасно понимает, что такое мама, папа, бабушка, дедушка. А тут ему со всех сторон твердят: «Если родители с тобой плохо обращаются, ты можешь нам позвонить, рассказать о своих проблемах с ними, и мы поможем тебе». И он невольно настраивается на то, что родители – его враги, которых «добрые дяди и тети» помогут ему победить. Социально-психологический центр, где работают две Машины надсмотрщицы, Асколи и Лефевр, имеет в интернете свой сайт. Можно зайти и прочитать примерно следующее: «Дорогие дети! Если у вас есть проблемы, если вы недовольны своими родителями, то вы всегда можете прийти к нам по такому-то адресу. Мы вас выслушаем, дадим нужный совет. Вот мальчик такой-то… У него были очень плохие родители…» И дальше приводится масса случаев, где родители представлены просто монстрами! Были ли такие случаи в реальности и откуда их взяли сотрудники центра, неизвестно. Судя по тому, что мы слышим от людей, обращающихся в правозащитные ассоциации, в основном это выдумки и доносы. Но дети-то верят и соответственным образом настраиваются! Не дали, скажем, родители подростку деньги на сигареты. Он пришел к такой «доброй» тетеньке и нажаловался. И это первый шаг в пропасть, потому что тетенька записала адрес, номер телефона, место работы родителей и задала ряд провокационных вопросов. А потом написала рапорт судье по детским делам: «Ко мне обратился сам ребенок! Сам пришел! Надо бить в набат! Надо его спасать!».
– Итак, ребенка забрали. Что дальше? Как действует эта система во Франции?
– Ребенок полгода отсиживает в приюте. Больше не положено. После этого его отдают в приемную семью. По-настоящему усыновить ребенка во Франции очень трудно, на это уходит семь–восемь лет. Зато взять его в приемную семью легко, а государство тебе еще будет деньги выплачивать. По закону, приемная семья должна находиться как можно ближе к дому родителей, чтобы они могли чаще навещать своего ребенка. Однако и тут права родителей постоянно нарушаются. За девять лет, что Маша находилась в первой приемной семье, мне не удосужились сообщить, что это за люди, где они живут, в какой школе учится моя дочь. Наоборот, после ее помещения в приемную семью сотрудники социальных служб тут же попросили суд скрыть от меня все эти данные. Мне приходилось с трудом добывать хотя бы одно медицинское свидетельство за год, чтобы узнать, как себя чувствует моя дочь! А ведь Маша в приюте тяжело болела! После того, как Маша «отсидела» (по-другому я сказать не могу) девять лет в одной приемной семье (которая за счет надзора над Машей поправила свое материальное положение и смогла перебраться на юг), она была переведена во вторую приемную семью. И я точно так же узнала об этом только из судебного постановления. Никто не спросил моего согласия, не познакомил и с этой семьей. А вскоре судья Валентини посоветовала моему мужу подать заявление о лишении меня родительских прав.
– Каковы должны быть основания для лишения родительских прав?
– Теоретически по французским законам родительских прав можно лишить только за какие-то тягчайшие преступления против своего ребенка. Но практически бывает и иначе. Мой бывший муж не торопился последовать совету судьи, потому что ему не хотелось заниматься Машей; все эти годы он только и добивался того, чтобы она находилась в приемной семье. Но он вынужден был потребовать лишить меня родительских прав, так как судья на него «давила». В конце концов он все-таки написал: «Прошу лишить родительских прав мою супругу, чтобы удовлетворить судью по делам несовершеннолетних». И по его заявлению апелляционный суд высшей инстанции лишил меня родительских прав, мотивируя свое решение все той же «удушающей, патологической любовью»! Хотя я с дочкой уже девять лет не жила вместе и встречалась с ней только в присутствии надсмотрщиц.
– Но какой смысл устраивать такой театр абсурда? Почему не заниматься детьми из неблагополучных семей, вместо того чтобы калечить благополучные?
– Смысл есть, и он весьма прост. Неблагополучными детьми надо серьезно заниматься. У них расстроена психика, трудный характер, различные заболевания. С ними нужно очень много возиться, чтобы привести их в норму.
Детьми же из благополучных семей, во-первых, заниматься не нужно, а во-вторых, родители обязаны платить за их содержание в приемной семье.
– Но Вы же говорили, что деньги выделяет государство…
– Оно выделяет часть денег. А другую часть платят родители. Отняв детей, родителей еще и обязывают платить за то, что их ребенок отобран и воспитывается чужими людьми. Поэтому чем родители богаче, тем выгоднее у них отбирать детей. Но, может быть, самый главный смысл во всей этой вакханалии идеологический. Когда я, в знак протеста против творящегося беззакония, голодала 18 дней и дважды была при смерти, российское посольство добилось встречи с Ивом Ботом, генеральным прокурором суда. И он мне сказал: «Мадам, Вы не думайте, что мы отняли дочь только у Вас. Мы и у французских родителей отбираем детей». Я спросила зачем, и он ответил: «Нам сверху спускают распоряжение, мы обязаны его выполнять. Если завтра указания изменятся, мы не будем отнимать детей в таких количествах». Это, на мой взгляд, чисто троцкистская идеология уничтожения семьи. Родители должны пресмыкаться перед судьями, дрожать перед сотрудниками социальных служб и выполнять любое их указание. Тогда они будут считаться законопослушными гражданами, но детей у них все равно могут отнять. Фактически то же самое написано и в уже упоминавшемся докладе г-д Навеса и Катала: родители чувствуют себя абсолютно беспомощными, униженными. Они не знают, куда им обратиться за защитой.
– В докладе г-д Навеса и Катала приводились страшные цифры…
– Да. В 2007 году было заявлено, что 50 % детей отнято противозаконно.
– А сколько всего детей отнято?
– Если судья Анн Валентини, по ее собственному признанию, отнимает девять детей из десяти, а у нее 200–300 дел, то можете представить, сколько детей по ее милости страдают в приютах и приемных семьях! А сколько таких судей во Франции?! Система трещит по швам, и власти должны это признать. Несколько месяцев назад судья по семейным делам отнял у матери ребенка, был с ней очень груб. Доведенная до отчаяния женщина набросилась на него с ножом и поранила. Министр юстиции тут же приняла решение выделить 20 млн. евро для защиты судей по делам несовершеннолетних. Маме грозит, я думаю, лет десять тюрьмы, и своего ребенка она, конечно же, не увидит в ближайшие годы.
– Не могли бы Вы привести еще какие-нибудь примеры, когда у нормальных родителей отнимали детей?
– Таких случаев масса. Приведу те, которые потрясли меня больше всего. У нас было большое совещание, на котором присутствовало 250 пострадавших семей из разных городов Франции. Рядом со мной сидела молодая беременная женщина. Она рассказала, что после развода с мужем сотрудники социальных служб написали на них донос, и их маленький ребенок был помещен в приют. Потом она встретила другого мужчину, вышла за него замуж. И когда родила от него ребенка, то малыша забрали прямо с родильного стола. Она даже не успела его рассмотреть!
– Но на каких основаниях отняли младенца?
– Заявили, что раз она была плохой матерью для первого ребенка, то, вероятно, будет плохой и для второго. Не могла же она так быстро «исправиться»! Поэтому жизнь новорожденного в опасности, его надо срочно изолировать от матери. Выслушав эту историю, я с ужасом спросила: «А Вы не боитесь, что у Вас отнимут и ребенка, которого Вы сейчас вынашиваете?» «Боимся, – ответили в один голос женщина и ее муж. – Но мы хотим иметь детей и решили пойти на риск». Эта история меня потрясла до глубины души. И второй случай – с женщиной в инвалидной коляске. У нее отняли четверых детей. Отнятых детей поместили не в один, а в четыре различных приюта, и ей приходилось к ним ездить на поезде. Для нее это было сущим мучением, потому что каждый раз коляску нужно было затаскивать в поезд, потом вынимать, делать это было некому… Причем всех четырех приходилось иногда навещать в один день!
– Как в один день?
– А так! Сотрудники социальной службы назначают свидания, не согласовав с родителями ни дату, ни время. Они все определяют сами, а родители обязаны лишь подчиняться. И если женщина-инвалид не могла уложиться во времени – скажем, в тот день не было подходящего поезда или ей становилось физически плохо – на нее составляли рапорт, что она отказывается приехать на свидание, поскольку не любит своих детей. Когда родители пишут детям письма, посылают игрушки, добиваются встреч, то они «удушают детей любовью». А когда человек не может приехать по состоянию здоровья или потому, что не успевает, то его обвиняют в безразличии к своему ребенку.
– Если в семье несколько детей, то отбирают всех сразу?
– Многодетные семьи особенно уязвимы. Социальные службы заявляют, что родители якобы не в состоянии содержать своих детей, и легко их отбирают. И налицо парадокс. В современной Франции, как известно, большое количество многодетных выходцев из африканских и арабских стран. Многие из них живут на пособие. Государство предоставляет им квартиры, бесплатное медицинское обслуживание. Но их детей, как правило, не трогают.
– То есть, в основном, разлучение детей с родителями касается европейцев?
– Ситуация на сегодняшний день такова, что на двадцать новорожденных детей только четверо – коренные французы, остальные – иммигранты. Поэтому зачем забивать ими еще и приюты? А сейчас, как мне кажется, в большой моде и русские дети. Во Франции развернута кампания по поводу усыновления детей из России. Супруга бывшего министра юстиции Франции получила от Министерства образования РФ для своей ассоциации официальное разрешение на усыновление наших детей во Францию. Если в России будет введена ювенальная юстиция, это существенно облегчит работу данной ассоциации.
Когда Маша болела, я со слезами умоляла судью Симонен разрешить мне поехать в приют, чтобы успокоить ребенка. Судья Симонен мне отвечала: «Да она не нуждается в Вас! Кто Вам сказал, что ей нужна Ваша помощь? Возле нее профессионалы, ей с ними хорошо». А сотрудница социальной службы Кислик говорила предельно откровенно: «Мы работаем над Машей, чтобы она забыла Ваш образ, выбросила его из головы и сердца. Мы приучаем ее жить без матери». Такова установка сотрудников социальных служб: разрушить семью и приучить ребенка жить без родителей. Во Франции немало семей сексуальных меньшинств. Сеголен Руаяль, которая баллотировалась в президенты, обещала узаконить гомосексуальные «браки» и предоставить этим парам возможность усыновлять детей. Отнимать у нас и отдавать им!
– Когда суд выносит решение отобрать ребенка, что может сделать родитель, не согласный с этим решением?
– Он может подать на апелляцию. Я, например, в течение девяти лет каждый раз подавала апелляцию, когда суд продлевал пребывание Маши в приемной семье еще на год. Но все попытки отстоять мои права были тщетны! Защищая честь мундира, апелляционный суд, как правило, поддерживает первоначальное решение суда. Дальше единственный путь – это кассационная жалоба, после которой больше ничего нельзя предпринять. Разве что обратиться в Европейский суд. Но при кассационной жалобе дело рассматривается не по сути, а по форме: были ли нарушены статьи закона в принятом судебном решении? Я подала только однажды кассационную жалобу, так как это стоит около трех тысяч долларов. А потом, если дело принимается к рассмотрению, это обойдется еще дороже. Кроме того, тут таится опасность: если суд сочтет твою жалобу не обоснованной, ты будешь приговорен к большому штрафу за то, что усомнился в правильности судебного решения. Получается замкнутый круг.
– Как и где Вы встречались с Машей?
– В специализированном центре встреч, в присутствии двух надзирательниц. Одна для меня, другая – для Маши. Причем если я пыталась хоть как-то проявить к ней нежность, они чуть ли не набрасывались на меня, вопя о недопустимости захватнической, удушающей любви. Я была вынуждена сделать четыре жалобы в полицию на грубое поведение надсмотрщиц Асколи и Лефевр, которые намеренно провоцировали нас с Машей.
– Зачем?
– А чтобы потом психологам было над чем «работать». Ведь если у нас с Машей все хорошо, то они, выходит, не нужны. Нет, необходимо, чтобы у нас все было плохо! Тогда и судья сможет написать, как, например, написала судья Валентини 3 апреля 2006 года: «Сотрудники социальной службы настойчиво просят сохранить настоящее местонахождение Маши, принимая во внимание, что положение дел никак не изменилось с 1998 года и опасность для Маши все еще актуальна, а именно: патология матери и ее болезненное отношение к дочери <…> Только лишь нынешнее местонахождение ребенка в приемной семье, отдаляющее от нее мать, может гарантировать Маше защиту, здоровье и нормальное развитие. Воспитательные меры до сих пор актуальны, посещение Машей психотерапевтических сеансов должно быть обязательно возобновлено. Все визиты матери отменены. Маша сможет общаться с ней лишь посредством писем». Ювенальная система, как метастазы, расползлась по «организму» французского правосудия, что даже Николя Саркози на посту министра внутренних дел не смог помочь мне вернуть ребенка.
– Получается, что это такая ювенальная диктатура?
– Мое мнение, что это самый настоящий психологический и моральный террор. Ребенок, проводящий столько времени в насильственной разлуке с родителями, теряет свою личность. Он не понимает, кто он. А система этого и добивается, потому что тогда такими детьми легко управлять и делать из них зомби. В 2006 году министр по делам семьи пытался провести закон, который бы позволил сотрудникам социальных служб навещать недостаточно обеспеченные семьи, ждущие ребенка, и давать свое заключение: есть ли условия для воспитания будущего ребенка, какова моральная характеристика будущих родителей. Причем, наведываться нужно были несколько раз за время беременности, «отслеживая ситуацию». И если бы было сочтено, что семья «неблагополучная», младенец отнимался бы сразу после рождения. К счастью, этот законопроект не прошел. Однако само его появление говорит о многом. Это тоталитаризм безо всяких кавычек, без малейшего преувеличения! Еще пример. Находясь на посту министра по делам семьи, мадам Руаяль издала указ. Смысл его в том, что, если какой-нибудь педагог или сотрудник социальной службы заподозрит плохое обращение с детьми, он должен донести в соответствующие органы, даже если у него нет никаких доказательств. А если он не проявит бдительности, к нему будут применены санкции.
– У меня к Вам еще вопрос по поводу подростковой преступности. Сторонники ювенальной юстиции убеждают общество и власти, что необходимо закрыть колонии, отказаться от репрессивного подхода и заниматься «реабилитацией». Якобы это поможет снизить преступность среди несовершеннолетних. Насколько эти подходы доказали свою эффективность по Франции?
– Мы видели эту систему в действии, когда французские подростки жгли школы, больницы и даже полицейские участки. В результате их вызвали в Елисейский дворец, и господин Ширак заботливо выяснял у разбушевавшихся подростков, чего им не хватает для полного счастья. Все преступники, которые были пойманы на месте поджогов, были на следующий день отпущены.
– Какова сейчас ситуация с Машей?
– 25 июня 2007 года суд принял решение отдать Машу моему бывшему мужу, а через месяц мой бывший муж признался мне, что манипулировал судьями и лжесвидетельствовал против меня в суде.
– Мы очень надеемся, что эта страшная история будет все же иметь счастливый конец. От всей души желаем, чтобы Маша наконец-то вернулась к Вам. И хотелось бы услышать Ваши пожелания нашим родителям и чиновникам, которые, слава Богу, еще не приняли окончательного решения ввести в России ювенальную юстицию.
– В России мать и отец еще очень много значат. Поэтому, на мой взгляд, люди, продвигающие ювенальную юстицию в России, должны ясно сказать, что именно они хотят узаконить. Не рассуждать о размыто понимаемых интересах ребенка, которые можно будет потом трактовать, как кому в голову взбредет, а конкретно, по пунктам объяснить, что означают интересы ребенка в современном обществе, какие тут опасности, чем наша ювенальная юстиция будет отличаться от западной. А потом надо вынести этот вопрос на всенародное обсуждение, провести референдум. Пусть каждый родитель выскажется по этому вопросу!
«На этой неделе специальная межведомственная комиссия, в начале года распорядившаяся перевести ребенка репатриантки Ф. в приемную семью, отменила то свое предыдущее постановление. Ф., этническая русская, православная по вероисповеданию, является матерью-одиночкой. Она не живет с двумя старшими детьми с момента расторжения первого брака. Третий ребенок (о котором и идет речь) в возрасте года был изъят у матери по решению суда, принятому в феврале, и в марте помещен под опекунство в чужую семью. Юридический советник Всемирного конгресса русскоязычных евреев (ВКРЕ) Тали Тамари, представлявшая интересы Ф., рассказала порталу IzRus: «В этом деле была допущена масса нарушений: начиная с ложной информации о болезни ребенка эпилепсией, и заканчивая тем, что он был помещен в религиозную еврейскую семью, которая плохо за ним ухаживала, в частности, уезжая в отпуск, передала на руки третьим людям. А уж о развитии моторики, гигиеническом уходе и прочем говорить не приходиться. При этом приемная семья получает на ребенка сумму, более чем в два раза превышающую дотации матери-одиночки: 4500 против 2000 шекелей. Стоит отметить, что согласно законодательству Израиля ребенок, чьи родители исповедуют одну из традиционных религий, не может быть отдан под опекунство приверженца другой конфессии». Кроме того, ребенок находился у приемных родителей более девяти месяцев, тогда как законодательство оговаривает срок временного размещения в три раза меньший», – отмечает издание.
По словам Тамари, сложилась ситуация, при которой социальные работники являются единственной определяющей инстанцией. Решения судов строятся только на их мнении, а специальные комиссии (из 10-14 человек), рассматривающие вопрос перевода ребенка в другую семью, основывают свои рекомендации на выводах одного-двух человек (социальных работников и/или психологов), которые общались с семьей. «Полномочия социальных работников огромны, – отмечает Тамари, – а их действия далеко не всегда прозрачны».
«По сути, – заключает адвокат, – сейчас идет фактическое преследование семейств с неблагополучным социальным положением. Израильское законодательство не понимает такой ценности как интересы семьи. Все решения принимаются только на основании рекомендаций, как правило, одного человека – соцработника. И иногда это приводит к настоящим трагедиям: в прошлом месяце в Араде из-за отобранного ребенка покончила с собой мать, и еле спасли отца».
«Не предусмотрено никакой ответственности соцработников за неполное соответствие исполняемым обязанностям. Они слабо представляют себе те культуры, с носителями которых общаются. Нет и четких критериев, согласно которым они должны выносить свои решения. Репатрианты же редко пользуются услугами адвокатов и переводчиков, что мешает им отстаивать свои права». Тамари добавила, что в данной проблематике есть и позитивные подвижки – 20 октября, по инициативе депутата Марины Солодкиной, в Кнессете состоится первое заседание парламентского лобби по борьбе с изъятием детей социальными службами.
По данным издания, тысячи «русских» детей пострадали от «рвения» соцслужб.
Как рассказала порталу депутат кнессета Марина Солодкина, которая уже десять лет занимается проблемой изъятия детей у семей репатриантов социальными службами, масштабы этой практики огромны. «Лобби было создано вследствие резкого увеличения числа случаев, когда дети изымаются у родителей и передаются в интернаты и на усыновление. При этом изъятие детей производится на основании совершенно ошибочного толкования концепции «благо ребёнка». В итоге, социальные службы изымают детей из нормативных семей, которые обращаются к ним за помощью в трудный момент, не ожидая, что могут лишиться ребенка», – отметила она.
По словам депутата, от этого произвола до сих пор пострадали тысячи семей репатриантов. «О том, что «русских» детей есть свыше тысячи, я знаю точно, потому что сейчас ищут тысячу русскоязычных семей для усыновления», – сообщила депутат.
Люди боятся просить помощи, так как могут остаться без ребенка, и из-за этого больше скатываются вниз в социальном и экономическом плане, отметила она. То же самое происходит, когда у них отнимают детей, и иногда это приводит к смертельной трагедии. (Кстати, первое заседание лобби откроется минутой памяти репатриантки из Арада, покончившей с собой, после того, как у нее отняли второго ребенка).
Депутат отметила, что социальные службы «набили руку» на выходцах из бывшего СССР, и начали точно также отнимать детей у коренных израильтян. «С горечью подчеркну, что «наши» за эти годы как-то «подготовились», выработали механизмы противодействия. У коренных жителей такого еще нет», – отметила Солодкина.
По ее словам, принять участие в деятельности нового лобби она призвала всех парламентариев и министров, в частности, министра труда и соцобеспечения Ицхака Герцога.Ещё Франция:Формально "ювенальная" система состоит из двух частей. Во-первых – это отдельное, гораздо более мягкое, правосудие для "детей", к каковым относят всех не достигших 18-летнего возраста. Фактически предлагается не карать великовозрастных недорослей лишением свободы, а "реабилитировать" с помощью психологов, спорта и общественно-полезного труда. Можно себе представить, сколько молодёжных банд (покарать членов которых за "пустяк" вроде удара ножом будет невозможно) появится при подобных законах на наших улицах! Сколько "малолетних" торговцев наркотиками станет промышлять в каждом классе и каждом дворе, уверенные в том, что "за это ничего не будет"! Насколько проще станет использовать молодёжь в своих акциях криминалу и организаторам уличных беспорядков!
Но есть и вторая, ещё более опасная и разрушительная сторона проблемы. Наряду с "ювенальными" судами, система предусматривает создание (как правило, делается это на щедро выделяемые деньги западных фондов) целой сети специальных органов по "защите прав ребёнка" и аппарата соответствующих "уполномоченных" в каждой школе. Их задачей является сбор любых доносов малолетних "павликов морозовых" на своих родителей и учителей. "Права детей" при этом, естественно, понимаются в западном варианте. Нельзя наказывать ребёнка или повышать на него голос. Нельзя ограничивать "свободу" – например, запрещая смотреть порносайты, общаться с педерастами или курить "травку". Нельзя запрещать достигшей 15 лет дочери вести половую жизнь или сделать аборт. Нельзя давать денег меньше, чем дают одноклассникам. Не дай Бог, ребёнок до 14 лет на минуту останется "без присмотра взрослых" и набьёт себе шишку! За всё это "уполномоченный по правам ребёнка" (даже на основании доноса не самого ребёнка, а соседа или случайного прохожего) вправе возбудить через "ювенальный" суд дело об отъёме детей из семьи. А за задержку учителем урока хоть на минуту после звонка, дополнительное домашнее задание на выходные или любое наказание ученика – вчинить ему судебный иск на кругленькую сумму или снять с работы.
Про Америку:...Ювеналы в последнее время стараются сфокусировать внимание общества именно на теме подростковой преступности. Дескать, не волнуйтесь, никто не тронет нормальные семьи , никто не будет отнимать детей у родителей . Нужно просто повсеместно создать суды для несовершеннолетних и применять к «детям, находящимся в конфликте с законом» (это теперь такой новый политкорректный термин), особый профессиональный подход, который позволит резко снизить подростковую преступность.
Что ж, посмотрим, насколько цели соответствуют результатам. Возможности для этого у нас немалые, ведь в западных странах, откуда продвигаются в Россию идеи ювенальной юстиции, она существует уже достаточно давно. Во Франции так целых 60 лет. Эта страна, кстати, представляет для нас особый интерес, поскольку нарколог-правозащитник О.В. Зыков, упорно лоббирующий введение ювенальной юстиции (будем в дальнейшем для краткости обозначать ее как ЮЮ), ориентируется как раз на французскую модель.
Надежно защищенные преступники
В 2007 году издательство «Глагол» выпустило книгу в прошлом известного советского, но уже несколько десятилетий живущего в Париже писателя Анатолия Гладилина. Название весьма красноречиво: «Жулики, добро пожаловать в Париж!» Процитируем несколько фрагментов, не нуждающихся в комментариях. «На вечерней парижской улочке я вижу, как потрошат салон роскошного ”Мерседеса”. На шухере стоит черный качок с мрачным выражением лица, рядом интеллигентный негр с седыми висками, который ласково улыбается редким прохожим. А в салоне шурует 8-летний шоколадный мальчишка... Вот вам пример профессионализма с хорошим французским юмором, а главное, со стопроцентной гарантией безопасности. Ведь если прибежит хозяин ”Мерседеса”, то получит по роже от качка. Редкие прохожие, оценив обстановку, ответят улыбкой седовласому интеллигенту. Ну, а если вдруг появится полиция, то ей придется иметь дело лишь с 8-летним мальчиком... А что поимеешь с 8-летнего ребенка? Он заметил, что дверь машины открыта и забрался в нее поиграть. Все? Все. Своего адреса, естественно, ребенок не помнит, но может добраться домой сам. И полицейский, вздохнув, угощает ребенка конфетой и говорит, чтоб тот, возвращаясь домой, переходил улицу только на зеленый светофор».
«По французскому либеральному законодательству, - продолжает автор, - дети до 18 лет вообще не подсудны. Если на парижской улице двухметровый громила вырывает у вас сумочку и пинает ногой в живот, причем среди бела дня, то он делает это не потому, что такой смелый, а потому, что знает: он ничем не рискует, ему семнадцать с половиной лет, и в худшем случае после сотого привода в полицейский участок ему дадут три месяца условно. В газетах такого громилу будут ласково именовать ”ребенок”. Полная уголовная ответственность во Франции начинается с 18-летнего возраста. В марте 2002 года в газетах проскользнуло сообщение, что в Нантере арестован 18-летний юноша, который терроризировал этот парижский пригород в течение трех лет. Он вырывал у пожилых людей сумки и кошельки, а если старушка упорствовала, то он ее избивал. Полиции были прекрасно известны его подвиги, но она перестала его арестовывать. Какой смысл? Приведут ”ребеночка” в участок - и в тот же день после душеспасительной беседы судья выпускает его на свободу. И вот только в марте, когда милый мальчик достиг совершеннолетия, его арестовали, начали расследование и выяснили, что на совести у шалуна 500(!) ограблений и избиений. Он их совершал от четырех до семи в день. Думаю, что такая регулярность и работоспособность даже взрослому матерому преступнику не по силам».
Юбилейные показатели (в 2009 году французской ювенальной юстиции стукнуло 60 лет) впечатляют. Дважды за последние годы в Париже разражались многодневные подростковые бунты. Причем, ювенальные суды выпускали на свободу даже тех «ребятишек», которые были захвачены на месте преступления. С 2002 года женская подростковая преступность выросла во Франции на 140%. В драке на автомобильной станции в Шелле, например, участвовало около 100(!) девчонок в возрасте от 14 до 17 лет. В ход шли ножи, гвоздодеры, палки и баллончики с газом.
Типичный пример ювенального отношения к несовершеннолетним преступникам и жертве приведен в уже упомянутой нами книге Гладилина. «В провинциальном городке, - пишет он, - молодежная банда угоняла машины. 15-летний мальчик сказал своему отцу, что знает имена тех, кто украл у них машину. Отец, законопослушный француз, решил, что об этом надо официально заявить в полицию, и явился с сыном в участок. Там все записали, поблагодарили свидетелей, а потом вызвали в участок юных угонщиков, сообщили им, что на них поступило заявление, погрозили им пальцем и... отпустили.
Что сделали 17-летние детишки? Почувствовав безнаказанность, они подкараулили парнишку и зарезали его. Причем резали долго и зверски. На трупе (теперь уже не 15-летний мальчик, а труп!) насчитали четырнадцать колотых ран.
Сегодня об этом страшном происшествии написано во всех газетах, кричит радио и телевидение. Завтра успокоятся и забудут. Наказали ли полицейских? Нет, ибо полиция поступила политкорректно, ведь убийцы не виноваты, виноваты семья, школа, общество. Вот если бы угонщиков сразу арестовали, то пресса не забыла бы и продолжала крик. Ведь нынче какая главная тема во французских СМИ? Плохо живется преступникам во французских тюрьмах! Тюрьмы переполнены».
Переполнены? Неужели? А как же невиданные успехи по снижению преступности, которые нам обещает гуманное отношение к «лицам в конфликте с законом»?
«Причем тут несовершеннолетние? - возразят нам несгибаемые ювеналы. - Тюрьмы переполнены взрослыми уголовниками. А по детям совсем другая статистика».
По детям статистика, может, и более оптимистичная. Даже наверняка. Но у них, у детей, есть такое загадочное свойство: они взрослеют. И те из них, на чьи «шалости» закрывал глаза ювенальный суд, повзрослев, предстают перед судом для взрослых преступников (как «шалун» из гладилинской книги, на счету у которого к 18 годам было 500 тяжких «проказ»). И, соответственно, переполняют тюрьмы. Так что эта переполненность свидетельствует отнюдь не в пользу ювенального гуманизма. Просто расхлебывать его последствия приходится сотрудникам других ведомств. Ну, и, конечно, пострадавшим. Если тюрьмы переполнены - значит, и жертв полным-полно.
Взято из статьи
Необъявленный маршрут. Часть 1
Авторы: Медведева Ирина,Шишова Татьяна
Взято отсюда ссылка на форум
Другая сторона:Только не давно высказывался за тотчо правильно приструнили мамашку которая давала тумаков своим делям в общественном месте как сам попал в почти такуюже ситуацию за исключением что я ВООБЩЕ ничего не сделал - и так по порядку..........
Пишу через 4 дня после событий которые сейчас опишу так как нужно было выждать какое то время иначе бы мой пост состоял исключительно из одних матов…
В четверг собираясь в школу Максим (младший сын - 6 лет) полез в машину и застрял так как Богдан (старший -10 лет) уже сидел в машине, а Максим лез через него и еще и портфель с собой тащил. Я уже сидел на водительском сиденье и чтобы помочь пролезть Максиму взял его за воротник и потянул чтобы помочь пролезть дальше – понятное дело, что максиму это не понравилось и он возникал потом всю дорогу…
В 10 утра мне звонит Богдан и говорит, что звонит из кабинета директора – что вокруг полицейские допрашивают его по поводу избиения (!) Максима, он рассказал им все как было и звонит предупредить меня, ну а так как директор школы и полиция не удосужились взять трубку и поговорить со мной я подумал, что дело не стоит выеденного яйца и видимо им достаточно показаний и объяснений старшего брата который тоже был в машине…
Через пол часа раздается звонок от няни – приехало 5 (!) полицейских машин на предмет что сегодня произошло – она опять объяснила ситуацию, что все в полном порядке ни каких эксцессов или рукоприкладства.. Ну думаю все в порядке разобрались..
Но на следующий день звонят жене из управления по надзору над не благополучными семьями и говорят, что нас внесли в список и теперь нас будет посещать социальный работник смотреть чтобы не нарушались права ребенка, и вообще будет нас учить жизни..
Капец, и это еще с учетом того что документы наши все еще находятся на продлении визы.. В общем жена пару дней принимала успокоительные, я тоже был просто в не себя от работы этой идиотской системы. В России по крайней мере чтобы загреметь в такие списки нужны достаточно веские основания – физические следы- синяки, шишки, кровоподтеки, не благополучная семья алкоголиков, наркоманов, и пр.. требуются собеседования с родителями, учителями, прежде чем будет принято решение когото поставить на такой учет. А здесь раз ребенок сказал – значит так и есть – типа дети не врут (!) Капец…..
В общем, выходные мы провели обзванивая наших знакомых, что делать в такой ситуации и чем больше мы узнавали тем хуже вырисовывались перспективы. Многие пожаловались что они находятся в заложниках у своих детей. Другие рассказывали horrible storyes прото как например 15 летняя девочка поругалась с родителями на повышенных тонах и соседи вызвали полицию, а когда приехала полиция девочка чтобы приструнить своего отца – заявила что он ее бьет – и без всякого суда и следствия без мед экспертизы его просто засадили в тюрягу на 2 недели!
Так же и в нашем случае получилось, что на приветствие придурочной учительницы how do you do? Максим в чисто русской традиции стал подробно рассказывать, что он расстроен так как папа «дал ему голове» (он не знает таких слов как шея, ворот, тащить) он использовал приближенные значения слов чтобы выразить, что он хотел сказать показывая на шею и использую единственное слово которое он знал "бить". Эта училка потащила его к директору, а тот просто вызвал полицию – продолжение истории я уже рассказал.
Сегодня в понедельник мы отвели его к физиологу чтобы он его осмотрел и внес в компьютер, что у того нет ни каких синяков и пр… Записались к психологу, чтобы он тоже себе внес в компьютер, что ребенок у нас любит преувеличивать факты – например когда его тащишь в комнату он может кричать «отпусти ты мне сломаешь руку».
Затем зашли в школу и поговорили с директором чтобы прежде чем снимать трубку телефона и звонить в полицию он хотябы поговорил с нами и выяснил обстоятельства, так как в противном случае я тоже буду звонить в полицию каждый раз когда Максим будет жаловаться на то, что его обижают учителя – а делает он это тоже стабильно – вот такой у него способ привлечения внимания к собственной персоне. И кроме того я объяснил, что всетаки надо учитывать, что ребенок еще не владеет английским языком в такой степени чтобы в точности описывать события. Так же попросили внести нашу беседу в личное дело Максима.
После разговора с психологом будем уже встречаться с департаментом и требовать исключения нас из их списка.
Сегодня буду изучать толмут из 50 страниц который они нам прислали со скоростью света – на следующий же день по почте о последствиях включения в список.
Вобщем капец, предпринимаем кучу усилий чтобы защититься от идиотской системы..
Конвенция о правах ребенка была принята в 1989 году на 44-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Ее суть - наиболее полно обеспечить права детей на достойную жизнь, образование, развитие, доступ к качественным услугам здравоохранения. Дети являются высшей ценностью каждого государства, и от того, как в обществе соблюдаются права человека, как государство относится к подросткам и молодежи, можно судить о политической зрелости и ответственности высшего руководства перед гражданами своей страны.
Должны ли малолетние преступники наказываться, как взрослые? Как предотвратить наметившийся рост детской преступности? Что такое ювенальная юстиция и нужна ли она в России? Вот далеко не полный перечень вопросов, волнующих современное российское общество.
В международных правовых документах, принятых ООН в последние два-три десятилетия, признано, что несовершеннолетние - это особая, не являющаяся правоспособной и, вместе с тем, весьма значительная часть общества. В отношении них должны действовать специальные, иные, чем в отношении взрослых, нормы, процедуры, законы, механизмы защиты их прав. Главная задача правосудия, даже в случае, когда несовершеннолетний и совершил какое-либо правонарушение, это защита его прав, безопасности. Лишение же несовершеннолетнего свободы должно применяться лишь в крайних случаях.
Российская Федерация в течении последних лет прилагала определенные усилия, в том числе и на законодательном уровне, для реализации международных стандартов по защите прав ребенка, наилучшему обеспечению его интересов, созданию необходимых условий для благополучия всех детей. 3 июля 1998 года Государственной Думой РФ был принят Федеральный закон "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации". Напомним, что ребенком, несовершеннолетним считается человек, которому не исполнилось 18 лет. В этом законе было провозглашено, что "государство признает детство важным этапом жизни человека". Введено, наконец, ставшее привычным всему миру понятие "дети в трудной жизненной ситуации". Это, например, те, кто остался без попечения родителей. Или стал жертвой насилия. Или имеет недостатки в психическом развитии. Это дети беженцев и вынужденных переселенцев....А также дети, отбывающие наказание в виде лишения свободы.
Наиболее полная информация о том, как обстоит дело с соблюдением прав ребенка в России, отражено в "Периодических докладах о реализации Российской Федерацией Конвенции о правах ребенка", подготовленных Правительством России для ООН. Однако, оценивая реальное положение дел в этой области, следует признать, что, несмотря на предпринимаемые усилия, в Российской Федерации права ребенка нарушаются. Об этом красноречиво свидетельствует подготовленный группой российских неправительственных организаций Альтернативный доклад, представленный в Комитет по правам ребенка ООН. Затянувшийся экономический кризис, отсутствие со стороны государственных органов должного внимания к проблемам детства привело к таким негативным последствиям, как значительный рост подростковой преступности, наркомания, алкоголизм. Мы живем в обществе, в котором превалирует репрессивное мышление: найти виновного и примерно наказать. Такая логика действует и в отношении несовершеннолетних правонарушителей. Отправить в "места не столь отдаленные", где у него почти наверняка окружение сформирует криминальный образ жизни и мышления. Даже в случае, когда бывшему воспитаннику по счастливой случайности удается избежать этого и стать внешне законопослушным гражданином, все равно он привносит в нашу жизнь огромную разрушительную энергию.
В последнее время Правительство РФ принимает ряд дополнительных мер, направленных на совершенствование государственной системы защиты прав и законных интересов несовершеннолетних. Возобновили свою деятельность комиссии по делам несовершеннолетних. В 79 регионах России при органах исполнительной власти и органах местного самоуправления в настоящее время функционируют 2560 таких комиссий. Образована Межведомственная комиссия по делам несовершеннолетних при Правительстве РФ. В системе органов внутренних дел проведена реорганизация приемников-распределителей для несовершеннолетних, на их основе созданы центры временной изоляции для детей и подростков, совершивших общественно опасные деяния. Вместо ранее действовавших инспекций по делам несовершеннолетних созданы отделы по предупреждению правонарушений.
Предпринимаются определенные шаги, направленные на предотвращение рецидивной преступности несовершеннолетних. Для этого создаются центры социальной адаптации подростков, вернувшихся из специальных учебно-воспитательных учреждений и воспитательно-трудовых колоний.
Социальные службы активно приступили к решению проблем детской безнадзорности, профилактики правонарушений несовершеннолетних, предупреждению "социального сиротства", защиты прав детей.
Для решения проблем устройства детей и подростков, лишившихся родительского попечения, развернута сеть семейных детских домов, созданы специальные центры для оказания им необходимой помощи. Новый Семейный кодекс РФ законодательно определил также возможности для помещения таких детей в приемные семьи. Создана сеть специальных учебно-воспитательных учреждений открытого типа для детей и подростков, которые не сумели адаптироваться к обычной школе, склонны к агрессии, бродяжничеству, не имеют нормального контакта с родителями, чьи семьи принадлежат к "группе риска". Большинство этих учреждений действует в республиканских, краевых и областных центрах. И все же, острота проблемы не снята.
В настоящее время исполнительной властью и Федеральным Собранием РФ предпринимаются попытки создания новых механизмов в области защиты прав детей. Речь идет о создании в Российской Федерации ювенальной юстиции. Это совокупность правовых механизмов и институтов, медико-социальных, психолого-педагогических и реабилитационных процедур и программ, объединенных вокруг специального судебного института - ЮВВНАЛЬНЫХ СУДОВ (специализированных судов для несовершеннолетних) - в систему государственных и негосударственных органов и организаций, предназначенную для обеспечения наиболее полной защиты прав несовершеннолетних.
Сейчас несовершеннолетних судят те же самые суды, что и взрослых. Правда, есть директивы, что судьи должны специализироваться, что дела несовершеннолетних нужно доверять более опытным из них. Но это лишь пожелания. Ювенальные суды - это не просто суды, которые будут рассматривать уголовные дела в отношении несовершеннолетних. Это суды, которые должны рассматривать абсолютно все дела - и гражданские, и административные, - где затронуты интересы ребенка. Если разводятся родители, у которых имеется несовершеннолетний ребенок, - это предмет ювенальной юстиции. Если продают квартиру и при этом нарушаются права несовершеннолетнего - это предмет для иска в ювенальную юстицию. Система ювенальной юстиции охватывает и органы, готовящие материалы (инспекции, комиссии) по делам несовершеннолетних. Обязателен также судебный порядок рассмотрения дел подростков. Ведь сейчас, скажем, детей (начиная с 11 лет) решением комиссии по делам несовершеннолетних направляют в спецшколы и спец- ПТУ, т.е. лишают свободы без судебного рассмотрения, и отправляют туда, где он лучше не станет.
Ювенальная юстиция предусматривает наличие своей инфраструктуры. Сейчас она ничтожна мала. Только 9% детей, которых надо направить в спецшколы и ПТУ, туда попадают. Очень многие подростки совершают преступления в то время, пока ждут путевок.
Создание ювенальной юстиции не потребует больших затрат. Ведь суды реально всеми этими делами и так занимаются, только разрозненно, а штатные единицы психологов есть всюду, в том числе и в воспитательных колониях. Только зачастую эта штатная единица занята женой замполита, скажем математиком по образованию. А деньги- то отпущены.
Конечно, деньги потребуются, к примеру на строительство специальных помещений. Вообще же когда говорят о деньгах на ювенальную юстицию, это звучит кощунственно. Вдумайтесь, что теряет государство, лишая свободы 30 тысяч подростков в год! Самые выгодные сегодня в России инвестиции - в предупреждение и профилактику правонарушений несовершеннолетних. До тех пор, пока это не будет понятно, будущее России будет бесперспективным. А сколько рублей - это несерьезный разговор.
ТАТЬЯНА КИРИЛЛОВА
БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ Ежегодно примерно 2 тыс. детей и подростков кончают жизнь самоубийством, около 50 тыс. уходят из семьи, 6 тыс. - из детских домов и интернатов, примерно 25-27 тыс. подростков становятся жертвами преступных посягательств, разыскиваются более 24 тысяч без вести пропавших несовершеннолетних.
За год выявляется 25-30 тысяч преступлений, по которым потерпевшими признаны дети до 1З лет.
Распространенной формой жестокого обращения с детьми стало сексуальное насилие. Ежегодно не менее 80 тысяч детей страдают от сексуального насилия.
С 1995 года к эпидемии туберкулеза в исправительно-трудовых учреждениях добавилась "эпидемия" дистрофии. В российских лагерях впервые со сталинских времен свирепствует элементарный голод. В обществе, где нет благополучия, человек может совершить преступление просто потому, что вынужден вести полуголодное существование:
"...Моего сына Сережу арестовали за кражу из хлебного ларька. Иск я еще до суда выплатила, надеялась, что . накажут его условно: все-таки несовершеннолетний, да и судимостей у него не было. Но дали ему два с половиной года...
Через два месяца после суда приехала я к нему на свидание - в колонию для малолетних. Зашел он в комнату: точь-в-точь, как заключенные из Освенцима - скелет, обтянутый кожей.
Через пять месяцев после свидания получаю от Сережи письмо, уже из областной больницы для заключенных: Заболел, опухаю, болят почки, нахожусь в палате для тяжелобольных....
Кабы мне знать, что это было его предсмертное письмо!"
Максим Измайлов (17 лет) арестован за кражу трех бутылок спиртного из магазина.
Андрей Рычер (1 7 лет) арестован за то, что "пытался похитить с хлебозавода 23 буханки хлеба..."
Четырнадцатилетний Алексей Зеленков арестован за похищение велосипеда.
Елена Воронина, мать двоих малолетних детей, арестована за хищение пяти килограммов пряников и 180 граммов печенья.
ИЗ ИСТОРИИ ВОПРОСА
Ювенальная юстиция (Juvenile Justice - англ.) - правосудие для несовершеннолетних.
2 июля 1899 года в Чикаго (штат Иллинойс, США) был создан первый в истории суд по делам несовершеннолетних. Тогдашней общественностью это было воспринято как радикальное новшество.
Вскоре такая практика распространилась по всей стране и быстро нашла применение за ее пределами: в Великобритании (1908 г.), Франции и Бельгии (1912 г.), Испании (1918 г.), Нидерландах (1921 г.), Германии (1922 г.) и Австрии (1923 г.). В 1931 году Лига Наций констатировала, что ювенальные суды существуют в 30 странах мира.
Первый суд для несовершеннолетних в России был создан в Санкт-Петербурге в 1910 году. В уголовном законодательстве в тот период содержались некоторые охранительные нормы, касающиеся несовершеннолетних. В соответствующей статье Уложения о наказаниях уголовных и исправительных предусматривался льготный режим уголовной ответственности для несовершеннолетних в возрасте от 10 до 17 лет, совершивших преступления "без разумения". Они могли быть отданы "для исправления" на срок, определенный судом, но не более чем до достижения ими возраста 18 лет, в монастыри их вероисповедания...
В период 1910 - 1918 гг. в России действовала автономная система правосудия для несовершеннолетних, и, по свидетельству современников, весьма эффективно. После революции автономная ювенальная юстиция была разрушена, и большинство дел передавалось в комиссии по делам несовершеннолетних.
В 1935 году происходит резкий поворот в карательную сторону уголовной политики и передача дел несовершеннолетних общеуголовным судам. Подростки от 12 лет фактически приравнивались в вопросах уголовной ответственности и наказания, в правилах судебной процедуры к взрослым обвиняемым и подсудимым.
Судебная реформа 1958 - 1961 гг. изменила в лучшую сторону правовой статус несовершеннолетних в рамках правосудия, однако сейчас в России нет специализированных (по делам несовершеннолетних) следователей и прокуроров, а также составов судов по делам несовершеннолетних.
При подготовке полосы использованы материалы парламентских слушаний "Об основах ювенальной юстиции в РФ"
Ответить с цитированием
Сообщение от vampirochka
. После случая с Агеевыми наш мальчик был вызван на допрос в органы опеки на предмет сами понимаете чего. Допрос с пристрастием на повышеных тонах , с детскими слезами. Сейчас решаем вопрос с адвокатом о привлечении к ответственности дамы с полномочиями. Так статьи не сыскать в кодексе
